Константиновский Николай Фёдорович

К началу войны Николай уже 9 месяцев прослужил на флоте, в ночь на 22 июня 1941 года он находился в форде Кронштадт. « Курс молодого краснофлотца прошел, а потом меня поставили к пушке, в зенитную батарею». Ветеран хранит вырезанный из газеты снимок военной хроники, где он запечатлен на боевом посту. Это единственное фото тех лет, больше своих фотографий у Николая Федоровича не сохранилось.

- Представьте, белые ночи, у нас учения, мы все на орудиях ждем. Нас командир предупредил, что самолеты условного противника будут с синими крестами. Полчетвертого утра видим: летят с Карельского перешейка. Ну, мы думаем: ученья. Командир кричит: «Учебными»! Самолеты мимо прошли, и только дальше слышим: «Бам»! Командир побежал к телефону, а там говорят: мол, война, это немецкие самолеты. А вот соседняя батарея не растерялась и открыла огонь на поражение, даже сбили один самолет. Через 3 дня их командира представили к награде.

У Николая Федоровича свои воспоминания о Ленинграде – военные. Всю блокаду он оборонял город и помнит, как с проплывающих кораблей люди кричали: «Краснофлотцы, дайте сухарика!» - «Откуда у нас сухарики? 300 граммов хлеба на каждого». Когда шла эвакуация Таллинна, людей вывозили 200 кораблей. Зенитная батарея, где служил Николай Константиновский, прикрывала их с острова Гогланд – сплошной каменной скалы длиной 3 километра. «Пушки привезли времен первой мировой войны. Немцы с берега стреляли, с воздуха бомбили. Три дня подряд налеты с рассветом начинались. На день выдавали нам 200 снарядов, и мы отстреливались, как могли. Чтоб самолеты падали, не видел. Туман был», - вспоминает ветеран.

Для наглядности на столе Николай Федорович разложил карту Ленинградской области.

- Вот здесь был армейский стадион, и нам сказали: копайте дворики для пушек, чтобы получилось 4 метра в диаметре и полтора в глубину. А мороз - 30 градусов. Кирками землю ломали. Обстрел, бомбежки каждый день. Стадион обнесли колючей проволокой, по утрам здесь находили по 5-7 умерших от голода. Люди привозили тела своих родственников на санках и оставляли у ограждения, знали, что мы, военные, похороним их на Пискаревском кладбище, - вспоминает Николай Федорович.

В блокадном Ленинграде дома разносило в клочья, но бомбы чудом миновали батарею, где служил Константиновский. Он помнит неудачную попытку прорыва блокады в декабре 1942 года. Воинская часть стояла на болоте - выкопать землянки было невозможно. Сооружали из досок клети и заползали туда, чтоб несколько часов отдохнуть. Лечь на настоящую кровать с матрасом и подушкой молодому человеку посчастливится только через 3 года, когда закончится война. Но до этого было еще далеко. Когда открыли дорогу жизни, батарею, в которой служил Николай Константиновский, перебросили на Ладогу. «Всю ночь стреляли, а утром глянули в ствол, а там трещина. Если бы его разорвало во время залпа, в живых бы никто не остался. Полуторатонный ствол сняли вручную и отправили в Ленинград на завод «Большевик». Там его за ночь отремонтировали и вернули обратно. Счет шел на часы, надо было охранять дорогу жизни.»

Первую медаль Николай Федорович получил за оборону Ленинграда. За все три года, пока был в осажденном городе, не получал никаких вестей о семье, которая находилась неподалеку, в Ленинградской области, на оккупированной территории.

В мирное время Николай Константиновский продолжил служить на флоте. Кстати, училище он закончил по специальности гидрография: составлял морские карты, исследовал моря (глубины, течения, ветра). Иными словами, обеспечивал безопасность прохождения военного и гражданского флота. Пенсионером стал рано - в 38 лет, такие у военных моряков законы. Дальше работал в проектных институтах, на маяках, объездил всю страну.