Суворов Александр Васильевич

1. А.В. Суворов на владимирской земле

До сих пор среди жителей поселка Ундольский Собинского района Владимирской области живут предания о пребывании на их земле великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. По берегу речки Ундолки тянется недлинная улочка с чистенькими домиками, фруктовыми садами. Старожилы зовут ее Суворовкой, а правее - роща с вековыми липами. Их тоже называют суворовскими. Некоторые из них действительно остались с тех далеких времен и помнят полководца. Местные жители утверждают, что посажены они самим Александром Васильевичем. По этой липовой роще в мае 1950 года, когда страна отмечала стопятидесятилетие со дня смерти Суворова, в церемониальном марше прошли специально прибывшие сюда воинские части. Они отдали дань уважения великому полководцу.

Весной 1784 года генерал-поручик Александр Васильевич Суворов впервые за долгие годы военной службы получил продолжительный отпуск. Только что закончилась первая турецкая война. Суворов устал, думал, что в отпуске пробудет долго. Но не смог и месяца прожить без любимого военного дела. Поехал в Петербург за назначением. Ему поручили командовать шестой Владимирской дивизией. Своё название дивизия получила по месту дислокации. Она квартировала во Владимирском наместничестве. 6 июня 1781 года А. В. Суворов сообщал в письме к Г.А. Потемкину: «Я был в Санкт-Петербурге... Ныне еду в мои деревни, прикосновенные расположению шестой дивизии».

Штаб дивизии Суворов решил расположить в своем имении, в селе Ундол. Именно это село выбрал не случайно. Ундол имел удобное месторасположение. Через село проходила Большая московская дорога. По ней до центра наместничества, города Владимира, было всего 30 верст пути. А во Владимире жил наместник, князь Салтыков Иван Петрович, на которого были возложены обязанности по хозяйственному обеспечению дивизии. Генерал-поручик Суворов понимал, что к Салтыкову ему придется съездить не раз. Так оно и получилось.

Но во Владимир А.В. Суворов поехал не сразу. Развернув штаб дивизии в Ундоле, он решил сначала объехать полевые полки дивизии. Побывал в Переславле-Залесском, Юрьев-Польском, Шуе, Суздале. И уж только потом прибыл во Владимир. Во время поездки проверял работу полковых канцелярий, беседовал с солдатами у костров, выслушивал офицеров. Они жаловались на плохое снабжение, на недостаток строевых и тягловых лошадей, нехватку фуража. Дивизия не была полностью укомплектована людьми. Суворов понял, что она пока небоеспособна, не готова к проведению учений и больших маневров. А он мечтал обучать здесь солдат военной тактике, которую сам разработал и которую позднее опишет в «Науке побеждать».

Поездка в полевые полки не обрадовала генерал-поручика. Он остался недоволен. Таким и приехал во Владимир к наместнику. Высказал ему свои претензии по вопросам хозяйственного обеспечения дивизии. Салтыков объяснил, что снабдить дивизию всем необходимым Владимирское наместничество пока не имеет возможности, потому что в крае царят полная бесхозяйственность и разруха. Для поправки дел потребуется время. Несколько раз летом и осенью 1784 года Александр Васильевич приезжал во Владимир к Салтыкову. Вместе обсуждали мероприятия по восстановлению боеспособности шестой дивизии.

Из дивизионных офицеров Суворов отобрал наиболее умных и энергичных. Поручил им во всем разобраться, навести порядок в полках. Так, подполковнику Ширванского пехотного полка Великопольскому генерал приказал приехать во Владимир и в местной гарнизонной школе солдатских сирот из учеников старших классов отобрать наиболее способных и определить их по окончании школы во Владимирскую дивизию полковыми писарями.

Все, что можно было сделать по улучшению положения Владимирской дивизии, было сделано. А.В. Суворов много работал в штабе дивизии.

Господский дом был небольшим и стоял на горе над рекой Ундолкой. Недалеко от него находились хозяйственные службы, флигель для музыкантов и певчих. Их Суворов привез из Москвы.

У него вдруг за долгие годы жизни (Суворову шел шестой десяток) появилась возможность заняться сельским хозяйством и устройством своего имения. Александр Васильевич заинтересовался жизнью ундольских крестьян, посещал крестьянские сходы. Рассказывают, что как-то весной, после обильных дождей, широко разлилась речка Ундолка. Мост унесло. От господского дома к селу другого пути, как через речку, не было. А в селе должен был состояться крестьянский сход. Узнав об этом, Суворов сам сколотил небольшой деревянный плот, взял деревянную лопату и таким образом перебрался на другой берег. На сход он успел.

Еще рассказывают, что очень любил Александр Васильевич крестьянских ребятишек, играл с ними в бабки, городки, лапту. Вернувшись из поездок в город, щедро раздавал детям привезенные специально для них конфеты, пряники, заморские орехи.

Дети отвечали ему большой любовью. Первые грибы и ягоды из лесу обязательно принесут сначала Александру Васильевичу. Подойдут к его дому, вызовут на крыльцо его камердинера Прохора Дубасова, Осведомятся, дома ли Суворов, можно ли с ним поговорить Александр же Васильевич, услышав детские голоса, сам обычно выходил на крыльцо. Беседовал с ребятами, гладил их по головкам, хвалил, что умеют собирать грибы и ягоды. Принимал лесные дары. А потом приказывал накормить всех обедом и каждому дать с собой по калачу.

Забота Суворова о детях не ограничивалась этими беседами и обедами. Он хотел, чтобы они выросли грамотными. Для этой цели Суворов построил в Ундоле школу для крестьянских и солдатских детей. А чтобы облегчить положение своих крестьян, освободил их от солдатского постоя. Приказал выстроить для солдат особые казармы — чтобы жилось в них покойно и тепло.

А.В. Суворов любил деревенскую тишину. Надев холщовую рубаху, совершал ежедневные прогулки по селу, по окрестным полям и лесам. В лесной тиши хорошо думалось. Вернувшись после прогулки в кабинет, писал свою знаменитую «Науку побеждать», много читал. В праздники вместе с крестьянами звонил в церковный колокол, пел на клиросе.

Не забывал он и своих соседей-помещиков. В семнадцати верстах от Ундола, в сельце Михейцеве жил отставной майор артиллерии Иван Кондратьевич Басаргин, родной дед известного декабриста Николая Васильевича Басаргина. К нему Александр Васильевич ездил в гости. Бывали и Басаргины в Ундоле у Суворова. Осенью 1785 года Александр Васильевич вместе с Басаргиными охотился на уток в пойме Клязьмы. Дружеские отношения с семейством Басаргиных не прервались и тогда, когда Суворов уехал из своего Ундольского имения. И.К. Басаргин и А.В. Суворов переписывались. Одно из писем Александра Васильевича Басаргину хранится сейчас в рукописном отделе Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Оно датировано 17 октября 1786 года. Из него узнаем, что Иван Кондратьевич просил Суворова устроить своего сына Василия к себе в штаб адъютантом. Александр Васильевич обещал исполнить эту просьбу и слово свое сдержал. В 1787 году Василий Иванович Басаргин служил у Суворова в штабе и вышел в отставку через два года по болезни в чине секунд-майора.

Жили на владимирской земле люди, с которыми Александр Васильевич дружил с юных лет и с которыми делил свой досуг и житейские заботы. К ним относился и предводитель дворянства Шуйского уезда Василий Матвеевич Шимановский. Семьи Суворовых и Шимановских были совладельцами имения. Например, село Менчаково в девяти километрах от Суздаля принадлежало А.В. Суворову и В.М. Шимановскому. У Суворова не хватало времени, чтобы вести дела своих имений. Поэтому он часто обращался к другу и «любезному соседу» с просьбами «принять в призрение» его деревни и помочь крестьянам советом. Шимановский всегда откликался на эти просьбы и гордился дружбой с полководцем. Сам он вышел в отставку с военной службы в 1761 году и находился в своих вотчинах постоянно.

Какие же именно деревни на территории Владимирского края принадлежали Суворову?

Вот что написал об этом сам Александр Васильевич в 1786 году. В том году он представил в Московское депутатское собрание подробную записку о своем происхождении и службе, прося внести его в четвертую часть дворянской родословной книги. Эта записка впервые была опубликована в 1848 году, а потом перепечатывалась несколько раз. А.В. Суворов в ней сообщал, что получил в наследство «в Володимерском наместничестве, Суздальской округи, в селах Кистыше и Менчакове, деревнях Курках и Хлябове мужеска триста семьдесят две, женска — триста пятьдесят душ; Ковровской округи, в сельце Дьякове и деревне Трутневой, мужеска девятнадцать, женска двадцать две души... Купил к прежде реченным и другие поместья: в Ковровской округе, в селе Дьякове и деревне Трутневой в 1776 году мужеска 6, женска — 8 душ; в селе Ундоле, в деревнях Гнусове, Петрушине, Хренове и Лагине в 1776 году — мужеска 427, женска — 430 душ; в Суздальской округе в селе Кистоше в 1784 году — мужеска 92, женска — 98 душ».

Источник:

За строкой автографа. Савинова Р.Ф.

2. Гений войны и «великий обыватель»

Величайший военачальник XVIII столетия, имевший титулы: Рымникский, светлейший князь Италийский, граф Российской и Римской империи, генералиссимус российских морских и сухопутных войск, Сардинского королевства гранд и принц, Александр Васильевич Суворов явил собой образец жертвенного служения своему Отечеству.

Из 400-летней истории села Ундол (г. Лакинск) наиболее известны нам страницы, связанные с именем полководца Суворова. Память о его двухлетнем пребывании здесь в качестве «великого обывателя» жива и по сей день. В «ундольской праздности» гений войны вдруг предстает перед нами барином, помещиком, грамотным хозяйственником и просто интересным человеком.

С 1784 года, после того как Суворов становится командиром 6-й Владимирской дивизии, жизнь ундольцев наполняется особым смыслом, содержанием и порядком. «…Он скоро мужичков поправил, и имение его еще справней других стало», - о жизни Суворова в Ундоле сохранились воспоминания крестьянина Локтева, бывшего в те времена отроком. В 94 года у Дмитрия Гавриловича Локтева память, слух, зубы и речь были, как у человека средних лет. Он был высокого роста, широкоплечий, ходил, не горбясь, и в глубокой старости легко носил мешки в три пуда. Все услышанное от Локтева записывал в его присутствии его же бесхитростными словами наш земляк, краевед Н.И. Рыбкин в 60-х годах XIX столетия. Кроме того, сохранились и письма Суворова к управляющему имением, прапорщику Михаилу Ивановичу Поречневу и другие бумаги вотчинного архива, так что представление о жизни Суворова в Ундоле складывается довольно объемное.

Александр Васильевич Суворов собственноручно составил план будущего помещичьего дома с чертежами разреза и фасада. Усадьба представляла собой двухэтажный каменный корпус 8 х 8 метров с двумя одноэтажными деревянными пристройками, которые напоминали распростертые крылья огромной птицы. Всю каменную часть здания занимала одна комната - зала. Это главное и единственное помещение в доме полководца, где он жил и работал, принимал гостей и посетителей, со временем была богато обставлена. Вещи и мебель привозились из московского дома. На стенах - старинные иконы в дорогих окладах, портреты и картины в позолоченных рамах.

Но, привыкнув к солдатской обстановке, Александр Васильевич роли помещика не выдерживал. Если надо было приобрести мебель - он покупал простые некрашеные стулья, которые стояли тут же, рядом с золочеными зеркалами. Здесь же шикарная софа соседствовала с простой крестьянской лавкой. Общий характер обстановки получался оригинальный: неровность, несоответствие, вызывающее у гостей недоумение. Но опять же рядом с похлебкой и кашей на столе бывали анчоусы и цветная капуста, выписанные из Москвы. Требователен был Суворов к чаю и неоднократно убеждал Матвеича (С.М. Кузнецова, управляющего его делами в Москве) «не экономничать на этой статье расхода».

«И как это на усадьбе завсегда занятно нам было: и музыка, и гости там бывали зачастую. Даже гору на Масленицу у дома его устраивали. И гости, и сам Суворов катались по льду на коньках, - повествует нам крестьянин Локтев. - Угощал он всех не скупо. Но пьяных не терпел. Даже зимой приказывал поливать водой у колодца таких крестьян, кои шибко загуливали. «Коли горячее любишь, - говорит, - то и к холодному будь способен». От этого пьянства не было при нем…

Дед мой, Андрей Филатов, был у него бурмистром, все потрафлял ему и старался. А иной раз и дед не угодит. Наступила перед Святой ростополь, и речка Ундолка широко разлилась. Дед купил новую лодку за десять рублей, чтобы барин мог на ней переправляться из дома в церковь. А барин ему: «Сожги лодку и получи твои десять рублей, чтобы я лодки и не видал; а мне для переправы поставь чан порожний из винокурни и канат утверди с берега на берег. Военному надо на всем уметь переплывать реки, и на бревне, и на доске, а лодка - баловство одно». Барин весь праздник переезжал речку в чану. Случилось, наехали тогда к нему офицеры, он и их в этой посудине в церковь преблагополучно доставлял. И как это в те поры забавно было смотреть…»

Рядом с господским домом был сооружен небольшой деревянный флигель, «птичья горница» - своеобразное подобие зимнего сада. С осени здесь высаживались в кадки сосенки, ели и березки. Ловили птиц: синиц, снегирей, щеглов. Затем выпускали их в эту искусственную рощицу.

«Птичью горницу оставить по-прежнему, - писал Александр Васильевич Поречневу в августе 1785 года. - Рощу в ней с Покрова учредить на разных птиц. Больше прошлогоднего наловить; особливо как большой недостаток был в щеглятах. Роща чтоб так чиста была, чтоб нам можно было бы в ней и зимою кушать. Корыта для птичьих семян в ней должны быть приличны, да и плошки надобно получше. С полдюжины кадок должно поставить с лучшею землею…» В «птичьей горнице» Суворов любил встречать наиболее близких друзей, с которыми вел задушевные беседы.

В одном из углов большой комнаты господского дома находился старинный дубовый сундук, где Александр Васильевич хранил свежие газеты и книги всевозможного содержания. В период долговременного пребывания своего в Ундоле Суворов в большом количестве выписывал русскую и иностранную периодику. Кроме того, он купил несколько книг, среди которых был труд «О лучшем наблюдении человеческой жизни», его же Суворов выписал и для управляющих имениями. Книгу Фонтенеля «О множестве миров» перечитывал неоднократно. Александр Васильевич являлся не только знатоком многих иностранных языков, но и был замечательным эрудитом во многих вопросах.

Благодаря всестороннему уму и практичности великий полководец был и хорошим хозяйственником.

«Ходил Суворов скоро, так что не многие за ним поспевали в ходьбе. Каждое утро по лесам и деревням больше 10 верст пройдет… Старики тоже сказывали, что ранее всех барин вставал на селе и сам будил мужичков летом на работу. Он дивился все, что у нас поздно на работу крестьяне выезжают. Нельзя, говорит, спать мужику долго, поле проспит, покос проспит и все именье потеряет. Коли хочешь жить и хлеб иметь, то работай проворно, заботу имей большую и время береги…» - вспоминает Локтев. И о том же, что делу - время, пишет Суворов Поречневу: «Все, что следует, исправляй и отнюдь не откидывай. Запущение всякое дело портит, а другие дела вновь опять приспевают».

«Смотри, теперь сколько у нас лесов! А при нем вдвое было. За одной рекой на 40 верст леса кругом тянулись. Берегли у него рощи, как порох, - повествует Локтев. - И свой крестьянин на постройку леса попроси так - не даст. Строиться тебе, скажет, точно надо, дружок, да не из нашего леса. А поди, приторгуй у соседа полтораста дерев, да ко мне и обороти, возьми с меня денег на лес и выстройся. Коли поправишься, заплатишь; не поправишься - не спрошу. А наши леса и после нас успеют вывести».

У ундольцев, живших на удобных и обширных угодьях, в 1786 году был недород хлеба. Это случилось как раз в то время, когда полководец уже устраивал запасные сельские магазины (так в старину называли склады) с хлебом. Суворов лично осмотрел все крестьянские угодья и дворы. Результат его проверки нашел выражение в замечательной записке «Причины упадка крестьянского хозяйства». «Лень, - писал он, - рождается от изобилия. Здесь оная произошла издавна от излишества земли и от легких господских оброков. В привычку вошло пахать земли без навоза, отчего земля вырождается и из года в год приносит плоды хуже. От этой привычки нерадение об умножении скота, а по недостатку оного мало навоза, и оттого главный неурожай хлеба, который впредь еще хуже быть может. Я наистрожайше настаивать буду о размножении рогатого скота и за нерадение о том жестоко наказывать буду. Скотину отнюдь не продавать и не резать. Самим же вам лучше быть пока без мяса, но с хлебом и молоком… У крестьянина Михаила Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михаилу Иванову дожить до одной коровы. Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег. Богатых крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких неимущих, у кого много малолетних детей».

«Ближайший повод к лени - это безначалие», - говорит Суворов. И он выступает эффективным руководителем. Его начало мудрое, ведущее. Александр Васильевич, прибыв в деревни, всюду преобразовывает хозяйства крестьян. Его забота и о жителях Кистоши (вотчины под Суздалем) подтверждается документально. В начале сентября 1785 года Суворов пишет П.А. Борщову из Ундола в Кистош: «Неимущим крестьянам (вновь прикрепленным от господина Ладоженского) пособить миром во всех недостатках, кому в чем будет нужда: лошадь, корову, овцу или птицу, рассматривая дела миром при священнике. Крестьянские бани нынешней зимою сделать две новые… Хлебовский пруд исправить непременно будущей весною. Оба берега обоих прудов обсадить деревьями и особливо ивняком. Реченный пруд, как только будет вырыт, то на его дно насеять овса, ржи, сенной трухи, а также речной травы, чтобы окоренилось дно для корма рыбы, а потом через полгода насадить из прежнего пруда рыбы на развод довольное число, напустив воду. Погреб в селе Кистош исправить, також с льдом поступать осторожно и плотнее набивать, чтобы лед лежал до нового».

Всякому добром у предприятию помещик Суворов кладет начало тотчас и непременно из собственного кармана. При разнообразии и сложности его занятий все делается быстро и решительно. Экономические магазейны, Флориновы экономии и энциклопедии, которые он читал на русском и других языках, делали свое дело. И сердце подсказывало ему, куда именно направлять заботы в имениях и как помогать своему народу.

Существует предание, что Александр Васильевич установил на Ундоле еще и такой порядок: если в крестьянской семье рождался мальчик, то отец в подарок от полководца получал шапку, а мать - полушалок, за то, что родили пахаря и солдата. Такая политика принесла свои плоды - сразу был замечен прирост населения. Всячески поощряли браки. «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми; от детей ему и деньги», - говорил Александр Васильевич постоянно.

Особой любовью и заботой окружал Суворов «малых ундольцев». В одном приказе за 1785 год он пишет: «Ундольские крестьяне не чадолюбивы и в малых детях терпят жалостный убыток, это от собственного небрежения… Сие есть человекоубийство. Корыстолюбивый постой проезжих тому главной причиной, ибо в таком случае пекутся о постояльцах, а детей не блюдут».

15 марта 1785 года генерал-поручик Суворов пишет соседу по вотчине С.Т. Румянцеву: «Многие дворовые ребята у меня так подросли, что их женить пора. Девок здесь нет, и купить их гораздо дороже, нежели в вашей стороне. Чего ради прошу Вас для них купить четыре девицы от 14 до 18 лет. Лица не очень разбирая, лишь бы были здоровы. Сих девиц извольте отправить в Ундол на крестьянских подводах, без нарядов, но очень сохранно…»

Александр Суворов постановил обязательным правилом для всех имений своих людей в рекруты не отдавать, а покупать со стороны - торговля крепостными людьми считалась тогда делом обычным. С такой «социальной программой» за два года население Ундола увеличилось на сто человек…

Для крестьянских и солдатских детей по распоряжению Александра Васильевича Суворова построили школу. По-отечески он заботился не только о хозяйстве своих крестьян, но и об их нравственности и духовном воспитании, что считал наиважнейшим своим долгом. При «великом обывателе» в имении существовал и театр, и оркестр, и великолепный церковный хор…

Но для гения войны все это было «ундольской праздностью». Этаким «барином» Александру Васильевичу не более как три года досталось пожить и отдохнуть в своих имениях во всю его славную семидесятилетнюю жизнь.

«Именитый был человек, и выслуги его были большие, а от почета бегал, - так просто говорит о Суворове старик Локтев. - Вотчина наша проводы хотела ему сделать и крашеный хлеб из Москвы достала, чтобы поднести ему на прощанье. Узнал он про это и уехал из села тайком, ночью… так ни с кем и не простился».

Автор: Елена Холоднова.

Фото: предоставлены автором.

Источник:

"Призыв" 29.06.2011г.