Фурнье Кронид Владимирович

Великая Отечественная война отобрала у мальчиков и девочек того времени детство — настоящее, солнечное, с книгами и игрушками, смехом, играми и праздниками. И дети оказались в пекле страданий и невзгод, но осилили то, что, казалось бы, и для взрослого часто непреодолимо. Сегодня дети войны -наши дедушки и бабушки, но их память цепко хранит события военных лет. Накануне 66-летия Победы в Великой Отечественной войне воспоминаниями о своем детстве делится ветеран тыла Кронид Владимирович Фурнье.

Наверное, прапрадед-француз, подаривший свою звучную фамилию роду, и не предполагал, сколько бед придется пережить его потомкам. Полюбив Россию, прапрадед Фурнье уехал из Франции и попросил у русского царя в 1806 году подданства и права служить великому восточному соседу. Прошло время, на свет появился праправнук Фурнье — Кронид. Его родители работали в театре в городе Кимры, мама Лидия Павловна блистала на сцене. 21 июня 1941 года Крониду Фурнье исполнилось 12 лет, а на следующий день началась война.

Все изменилось в один миг. Весь театр ушел на фронт, кроме мамы Кронида и еще одной женщины. Им пришлось трудиться на фабрике, где шили обмундирование для солдат. Кронид и его товарищи решили помогать фронту. Они отправились в соседнее Савелово на завод, где собирались и ремонтировались самолеты, способные садиться на воду. Здесь же производили болванки для снарядов.

На станке Кронид не работал, но вместе с другом Глебом обеспечивал чистоту всему токарному цеху: чистил, вывозил стружки от металла, таскал заготовки.

В январе 1942 года его отправили в отдел кадров, где дали направление в Кимрторг. И попал Кронид работать в столовую №1. Посмотрев на худосочного мальчишку, повар Мария Яковлевна Зайцева заулыбалась: «Прибавка к нам»! — и накормила.

Кронид вместе с другими ребятами попал в группу, которая занималась заготовкой сушеного картофеля. Картофель недолго варили, потом очищали, нарезали дольками, сушили в печи, складывали в коробки, пломбировали и отправляли на фронт. Кронид Владимирович до сих пор режет овощи как заправский повар, ведь в далеком детстве он был лучшим по шинковке. Показывая палец на левой руке, объясняет, что пока научился, не один раз по нему ножом попал.

Вспоминая то время, Фурнье говорит о честности и особом чувстве долга мальчишек войны:

- Мы все время ходили голодные, в животе бурчало с голодухи постоянно. Но в тылу все, и стар и млад, жили по лозунгу: «Все для фронта, все для победы»! Ни один из ребят, работавших в столовой, не мог взять ни дольки картофеля. Казалось бы, чего уж, одну дольку взял и в рот сунул. Но у каждого были свои нравственные запреты — нельзя и точка.

И еще один пример: на реке Большая Медведица рыбаки, а также женщины и дети, ловили рыбку, собирали грибы с утра до вечера. Рыбу и грибы мы сушили, солили и отправляли на фронт. Никто не брал себе ни грамма. Если из рыбы удалялись внутренности, то это разрешалось забрать. Но больше -ничего. Из кишок дома варили суп, который дети потом пили. Грибов в войну и после было очень много, мне кажется, сейчас столько уже не растет. Мой сын шутил: «Батя, садись на мотоцикл, бери косу, едем за грибами!» Во время войны грибы всех выручали. Конечно, вспоминает ветеран, летом людям было попроще: трава, крапива, грибы, ягоды. Кронид Владимирович с иронией говорит, что ребята паслись на лугах аки коровушки, траву ели, живот был больше головы. Зато приходило долгожданное чувство сытости. Самым любимым блюдом была… баланда. Рецепт этого нехитрого блюда прост: вода, крапива, высевки с мельницы. Мальчишки, работавшие в столовой, мечтали слопать пять тарелок за раз, а давали одну, максимум — две. Больше — нельзя, этой баландой надо было накормить еще и взрослых, хотя бы раз в день.

Работники приходили в столовую к определенному времени со своими мисками, измученные, голодные… Кронид Владимирович, рассказывая о баланде, утверждает, что это очень вкусно. Его супруга Любовь качает головой: «Ты что, Кронид? Как это может быть вкусным? Ой, да вы знаете, он до сих пор совсем не привередлив в еде. Спрашиваю, что приготовить? А он мне: испеки или свари картошки. Да у тебя все вкусно».

Ночью вместе со взрослыми ребята дежурили в городе, смотрели, соблюдается ли светомаскировка. Немцы готовили диверсантов, которые пробирались по городам и по ночам с крыш светили фонариками, указывая на стратегически важные объекты для бомбардировки. Мальчишки диверсантов не ловили, но указывали старшим подозрительных личностей. Затем — чуть-чуть поспать и утром — снова на работу, без выходных и праздников.

Самым трудным временем был август 1941 года. Еды не было совсем. Кронид, сестра Кира и их друг Глеб вместе ходили по деревням, просили покушать. Люди помогали, чем могли. Один случай особенно запомнился Крониду Владимировичу. Пошли они в село и встретили батюшку, который их отвел в церковь и накормил. Сытая троица тут же уснула и проспала до вечера. Кронид очень переживал, что мама кинется их искать, будет сильно ругаться. Батюшка довез их до города на телеге, а там пришлось бежать домой изо всех сил. В результате — успели домой вовремя.

Продукты в военные годы всегда были в дефиците. Кронид Владимирович помнит, как его мама делила хлеб, его часть разводила в кипятке. И вот эту смесь они пили. А еще хотелось посолить пищу, но соли не было. За отличную работу в столовой всем выдавали по пол-литра водки. Именно водка и спасала от голода: ее меняли на хлеб и картошку. Семье Фурнье, как и многим другим, выделили кусок земли. Но она была глинистой, а мама Лидия Павловна была совсем не приспособленной к работе в огороде. И, посадив картошку, урожай они не собрали — ничего не народилось.

И вот однажды маме Кронида предложили стать домоуправом западной стороны города и дали небольшую квартирку. И именно тогда, по воспоминаниям Кронида Владимировича, стало чуть легче. Дело в том, что на западной стороне города располагались частные дома, в огородах сажали картошку, кто-то держал скотинку, кто-то — курочку. Лидию Павловну многие знали, народ до войны любил посещать театр. Видя, что она осталась с двумя детьми, что ей тяжело, соседи потихоньку помогали. Кронид Владимирович и сегодня срывающимся голосом рассказывает об их доброте:

- Забежал я за другом, а он кисель кушает. Его мать говорит мне, проходи, Кронид, угощу тебя. Я помялся, сел, мне налили тарелочку. Кушаю вкусный кисель, язык проглотить можно. Ем и думаю, как бы сестренке хоть пару глоточков принести. И, видимо, у меня были такие глаза, что мама моего друга ласково мне сказала: «Ешь, я твоей сестренке в стаканчик налью, отнесешь».

Моя мама с замиранием в сердце ждала писем-треугольничков с фронта от отца. Несколько раз были известия, что отец пропал без вести. Мама выла от отчаяния в голос. Приходили соседки, поговорят, утешат. Уйдут, смотришь, а на столе пара картошин лежит, тихонечко оставляли, иногда молочком угощали. Однажды наш сосед дядя Сережа пришел специально к нам домой, когда мамы не было, и оставил ей сандалетки, сам смастерил. Ведь мы всю войну почти голые ходили. Получше стало к концу войны, когда из Германии русские солдаты ста ли своим родным присылать посылки с одеждой.

Крониду Владимировичу запомнился один неприятный эпизод, который мог бы стать сюжетом для театральной постановки, если бы не было так горько от понимания того, на что идут некоторые люди ради наживы. Через несколько домов от Кронида жила женщина с двумя детьми. Ей постоянно приходили посылки от брата и мужа. Скоро она стала самой модной на улице: и кофточки, и шубейка, и сапожки. И вот однажды к ним домой приехала дамочка с двумя чемоданами, назвалась полевой женой и объявила детям, что ждет ребеночка, братика или сестричку для них.

Малыши кинулись к маме на завод. Та прибежала, с ней подружки для поддержки. Оттаскала за волосы незваную гостью и выгнала из дома. Сидит и плачет, поверить не может, что любимый муж так с ней поступил. И вдруг кто-то из соседей сказал, мол, что ты убиваешься, ведь если б он тебя не любил, то не присылал бы столько посылок. И все стали советовать посмотреть, все ли на месте? Оказалось, что предприимчивая дамочка выгребла весь шифоньер и именно ради наживы разыграла такой злой и жестокий спектакль…

А вот над этим случаем Кронид Владимирович смеется до сих пор. Когда совсем нечем было топить печку, мама обратилась за помощью. Ей выделили огромного быка, чтобы привезти торфа. Худенькая женщина не знала, с какой стороны подойти к животному. Но Кронид уверил, что все сделает сам. И вот повели они быка, а он идет важно, степенно и никуда не торопится, на «но, но» не реагирует. Лидия Павловна ругает Кронида, что бить животное нельзя. На счастье встретился им дедушка, который объяснил, как вести себя с быком: на палку привязать пучок соломы и пред носом нести, бык сразу же и ускорится. И вот приехали они на торфоразработки, нагрузили торфа, с ужасом думают, как обратно идти. Бык — ни туда и ни сюда. Парень молодой спас положение, вызвался их обратно проводить. Лидия Павловна и Кронид вздохнули с облегчением.

Кронид Фурнье, статный седой мужчина, весь в орденах, не может и сегодня сдержать слез, рассказывая о Великой Победе. И, слушая его, чувствуешь, как комок подкатывает к горлу, и тоже хочется заплакать, обнять его. Он — ребенок великой войны, как и сотни, тысячи других детей, настоящий герой. Эти дети не ждали благодарности, чинов и почестей. Они выжили и помогли родителям победить!

Утро дня Победы для Кронида было вполне обычным. Вместе с мамой, а это было воскресенье, они рано поднялись и поспешили на рынок, чтобы продать или обменять сшитые детские капоры на картошку. И вдруг кто-то закричал: «Победа! Ребята, Победа»! Из домов стали выбегать плачущие люди, обниматься. И все бросились бегом в центр города. Тысяч пятьдесят собралось на площади, слушали радио, плакали, радовались и постоянно повторяли: «Победа! Победа»!

В июле 1945 года отец Кронида Владимир Владимирович вернулся с фронта. Он воевал рядовым у Рокоссовского, был сапером, штурмовал Кенигсберг, дошел до Берлина. Несмотря на то, что война закончилась и в семье вновь появился кормилец, голод не отступал. И родители Кронида поехали в Новосибирск. Отец и мать вернулись на сцену. Но в театре они проработали всего три месяца — было очень голодно. Кто — то из знакомых по советовал им поехать в небольшой городок Камень, что на Оби. Там отец собрал актеров и организовал свой театр. Но зимой в театре лопнули трубы, был лютый холод, и оставаться там было невозможно. Пришлось семье пройти пешком 250 километров, чтобы вернуться в Новосибирск. В конце концов, после продолжительных мытарств судьба привела семью Фурнье в Кемерово.

Здесь Кронид вновь стал посещать школу. В войну учебы как таковой не было, пришлось мальчишке за один год осваивать программы 4, 5 и 6 классов. После окончания 9 класса он стал работать на элеваторе. Кронид целый месяц облопачивал зерно, перебрасывая его, чтобы оно сохло. Парнишка доработался до того, что стер руку до крови, и она воспалилась. Попал в больницу. Вскоре поступил в Тюменское военное пехотное училище, закончил его с отличием. У молодого человека была внутренняя тяга к педагогике, поэтому его направили в ШМАС готовить младших специалистов авиации. Этим он занимался с. 1952-го по 1959 г од.

Долгое время Кронид Фурнье был старшим лейтенантом, хотелось дослужиться до большего, достичь высот, не подвести отца. Однажды его вызвали ночью в штаб, где сидели полковники. Кронид Владимирович вспоминает:

- Они мне говорят, мол, проверили всю твою биографию. Знаем, что отец твой сидел в 1938 году по несправедливому доносу. Родина тебе доверяет. Берем тебя командиром группы в новые войска — ракетные войска стратегического назначения. Один из полковников обнял и говорит: «Верим в тебя, старина, все будет в порядке, дослужишься до генерала»! До генерала я не дослужился, только до подполковника. Предлагали мне и полковничий чин, новое место в Кирово-Чепецке. А я отказался от должности. В то время дочка младшая заканчивала 10-й класс, нужно было о ее будущем позаботиться. Всю жизнь я отдал службе Родине, радел за солдат, но теперь нужно было думать о дочери.

Я демобилизовался, три дня отдохнул и снова «в бой». Поручили мне в Кирове быть директором ЦУМа, мол, женский коллектив, а у тебя была женская рота, так что справишься. После ЦУМа был военкомом, потом командиром оперативного отряда по борьбе с преступностью. Сразу же стал отличником милиции, входил в Добровольную народную дружину, получил медаль за отличную службу по охране общественного порядка.

Желая быть поближе к родственникам, Кронид Владимирович с супругой перебрались во Владимир, где был трижды депутатом, первым председателем КТОС. Ныне Кронид Владимирович — председатель совета ветеранов Великой Отечественной войны и тыла 8-го микрорайона Ленинского района, член президиума совета ветеранов.

В 2007 году, выступая на празднике дня улицы Василисина, Кронид Фурнье высказал мысль, что никто из владимирцев не был на могиле политрука Сергея Дмитриевича Василисина, погибшего в годы Великой Отечественной войны. Все поддержали, да, нужно съездить. А поехали в Мурманск только Кронид Владимирович со своей женой Любушкой. Встретились с мурманским губернатором, познакомились с поисковым отрядом, поехали в Заозерск — столицу подводного флота, в сопках нашли могилу Василисина, установили памятную табличку, возложили венки.

А в 2010 году поисковый отряд поставил там поминальный крест, проложил гравиевую дорогу к захоронению героя.

В свои 82 года, пережив два инсульта, ветеран не унывает, постоянно ведет общественную работу, выступает в школах, пишет стихи и постигает компьютер, азы Интернета, чтобы общаться с детьми и внуками по скайпу. Судьба разбросала детей по разным городам: сын Владимир — в Казахстане, сын Евгений — в Тюмени, а дочка Светлана — в Мурманске. Один из внуков Дмитрий сейчас работает на геофизическом посту на архипелаге Шпицбергена, оттуда до Северного полюса всего 600 километров.

Внук присылает деду фотографии белых медведей, тюленей и снежной красоты архипелага. Кронид Владимирович, с любовью пересматривая фотографии детей, внуков, счастлив, что дожил до этих дней. И мечта у него на всю жизнь одна — лишь бы не было войны, чтобы ни его дети, ни его внуки, никто из нас не испытал на себе ее ужаса.

Автор: Елена Николаева

Источник:

«Призыв» 04.05.2011 г.