Храповицкий Владимир Семёнович

На территории Судогодского района Владимирской области находилось когда-то прекрасное дворянское имение, принадлежавшее Владимиру Семеновичу Храповицкому. В период своего расцвета (ХIХ–ХХ вв.) это имение называли «царским», в настоящее время от него остались лишь развалины.

Одним из интереснейших вопрос получения дворянства. В архиве хранится ряд документов с просьбами предков и родственников Владимира Семеновича о внесении их в родословную книгу и об утверждении в дворянском достоинстве. Это свидетельствует о том, что дворянство было личное, а не потомственное. Но встретился документ, в котором говорилось о том, что 17 декабря 1741 года Василий Иванович Храповицкий был пожалован во дворянство с правом передачи его по наследству. Он, возможно, единственный из всего рода получил потомственное дворянство.

Известно, что все знатные дворянские роды имели свой герб. Род Храповицких также имел свой герб. В щите, разделенном крестообразно начетверо, по серебряному полю изображены две лилии, соединенные стеблями так, что их цветы проходят один вверх, а другой вниз. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянской на нем короною и павлиньими перьями, на середине которых видна серебряная лилия. Наметь на щите – красная, подложенная серебром. Неизвестно, кто первым из рода получил герб, но есть свидетельство о выдаче 9 июня 1844 года Василию Евграфовичу герба фамилии Храповицких. На гербе изображена лилия, которая является определенным символом рода. Она встречается в интерьере замка графа – например, на решетках, на каминах.

B.C. Храповицкий родился 23 июня 1858 года. Его отец Семен Иванович Храповицкий был сыном тайного советника Ивана Семеновича Храповицкого и Екатерины Александровны Хоненевой, которой принадлежали муромцевские земли. Очень сложно было установить родственные связи В.С. Храповицкого. Большую путаницу вносили статьи из периодической печати и рассказы старожилов. Среди жителей поселка Муромцево до сих пор ходит легенда о том, что В.С. Храповицкий является незаконнорожденным сыном Хоненевой, вышедшей впоследствии замуж за Храповицкого. В работе В. Никонова есть еще одна версия, которая гласит, что у И.С. Храповицкого была сестра, вышедшая замуж за Н.А. Хоненева, которая и оставила земли, доставшиеся ей в приданое, отцу Владимира Семеновича. И третья версия, представленная учителем лесхозтехникума Н.С. Кулинковой, заключалась в том, что В.С. Храповицкий был племянником одной из Храповицких, наследовавшим имущество ее и ее мужа из-за их бездетности.

Необходимо отметить, что многие представители родов Храповицких и Хоненевых были либо военными, либо особо приближенными к императорскому двору. Отец Владимира Семеновича был полковником лейб-гвардии гусарского полка. Сын пошел по его стопам. Владимир Семенович окончил курс по первому разряду в Императорском Александровском лицее и поступил в лейб-гвардии гусарский полк первого разряда рядовым в феврале 1880 года. Наверное, в силу своих способностей Владимир Семенович продвигался по службе очень быстро:

– 25июля 1880 года он становится унтер-офицером,

– 19 февраля 1881 года он выдерживает экзамен, и ему присваивают чин эстандарт-юнкера с занесением в послужной список,

– 5 июня 1881 года он уже корнет,

– 30 октября 1883 года его командируют во второй телеграфный полк для изучения телеграфного дела,

– 15 февраля 1884 года он прибыл из командировки,

– 5 апреля 1884 года произведен в поручики.

В походах и сражениях за время службы Храповицкий не участвовал. В мае 1884 года он был отпущен в четырехмесячный отпуск для раздела имущества между ним, его матерью и сестрами. В том же году он выходит в отставку, уже в чине полковника. Но отставка совсем не означала отказа от света и политической жизни. Сразу же по приезде в имение Храповицкий выставляет свою кандидатуру на земских выборах. Зачем ему, богатому землевладельцу, эта суета, связанная с выборами? Возможно, он вступил в политическую борьбу, будучи заинтересован в укреплении авторитета на новом месте.

Была еще и бытовая подоплека – желание отомстить земскому служащему Дубенскому за повторный обмер земель, который повлек за собой увеличение платы за землю. Дело в том, что его отец, С.И. Храповицкий, платил за землю сравнительно немного, поскольку значительная часть его земли была признана непригодной для земледелия и разведения леса, то есть, как тогда говорили, неудобной. Естественно, за нее плата не взималась. Не знаем, из зависти или из чувства долга, но в 1882 году Дубенский предложил провести переобмер всех земель Храповицкого, при котором выяснилось, что практически вся земля в имении пригодна для работы. Соответственно, увеличилась и плата за нее – почти вдвое.

К сожалению, нет фактов, открыто свидетельствующих о коррумпированности Храповицкого и его «команды», за исключением, пожалуй, статьи в газете «Современные известия», которая представила в черном свете предвыборную кампанию Храповицкого, обвиняя его во взяточничестве и даже в насильственных действиях.

Как бы то ни было, Храповицкий и его ставленники выиграли выборы. Более того, впоследствии на его имя приходило несколько писем с просьбой баллотироваться на следующий год. Это говорит о положительной оценке деятельности Храповицкого его современниками. Указом от 6 октября 1887 года В.С. Храповицкий был награжден орденом Станислава 3-й степени. Орден был учрежден в 1765 году польским королем Станиславом Понятовским. Надпись на нем гласила «Учреждая, поощряю». Это был последний в истории императорский орден. Указ о награждении подписал Александр III. Вообще, Храповицкий находился при дворе во времена правления двух императоров, пользуясь расположением обоих.

В 1896 году B.C. Храповицкий с женой Елизаветой присутствовал на торжественной церемонии, посвященной коронации Николая II, ради которой он приехал из Петербурга в Москву.

В 1913 году он, будучи предводителем губернского дворянства, сопровождал императора в его поездках по Владимирской губернии по случаю 300-летия династии Романовых на российском престоле, развлекая императора беседами, отвечая на вопросы, рассказывая о состоянии дел на Владимирщине. Планировалась поездка императора в Муромцево – имение Храповицкого (специально для этого была построена железнодорожная ветка), но в силу сложившихся обстоятельств этого не произошло.

Не менее уважаем, он был в среде знатных дворян, землевладельцев и прочих представителей своего круга, хотя у него было немало врагов среди тех, кому не давали покоя его благополучие, деньги, земли и политическое влияние. Но друзей у Храповицкого было значительно больше. Российская элита отдавала должное его гостеприимству, щедрости и обаянию. Муромцево стало излюбленным местом времяпрепровождения близживущих и столичных родовитых семейств, а Владимир Семенович снискал себе славу хлебосольного и радушного хозяина. И неудивительно. Для гостей устраивались лодочные прогулки, балы, салюты, иллюминация, различные игры. Приезжие с восхищением осматривали окружающую их миниатюрную копию Версаля: пруды, фонтаны, сады. Популярным развлечением было катание на лодках. Зимой лодки, яхты и ботики хранились в сарае, а летом их доставали, чистили, красили, приводили в порядок к приезду гостей. На берегу пруда была устроена беседка для оркестра. Оркестр был создан самим Храповицким. В оркестр входили выпускники музыкальной школы на Бору. И уж совсем замечательным явлением в дворянском имении стал театр. Миниатюрная копия здания Малого театра в Москве, выполненная из дерева. Зимой театр репетировал, а летом, с приездом зрителей, открывался очередной сезон. Лавровые деревца выставлялись в аллею, ведущую к театру. В 1899 году на сцене шли «Волчьи зубы» Алмазова и водевиль «Ямщики». Эти спектакли пользовались наибольшим успехом у публики. Среди актеров были в основном воспитанники музыкальной школы на Бору. В антрактах гости слушали виртуозов-балалаечников. Храповицкий пытался спасать и распадающиеся театральные труппы, предоставляя им кров, содержание и место на сцене своего театра. Не только спектаклями славился муромцевский театр, но и музыкальными вечерами, в программу которых входило исполнение классической музыки. Здесь бывали Нежданова, Собинов, Шаляпин. Храповицкий приглашал их в качестве гостей.

В имении устраивались шумные балы, которые по роскоши и по размаху не уступали столичным празднествам. И, конечно, охота: Храповицкий был страстным охотником, заражал гостей своим увлечением. Наряду с охотой, Храповицкий занимался разведением собак. И поныне бытует легенда о так называемой «Собачьей горке» – кладбище для его четвероногих любимцев. Они было расположено рядом с дворцом. Люди говорят, что для собак Храповицкий заказывал отдельные мемориальные плиты из гранита.

Среди гостей имения числились как столичные аристократы, так и местные промышленники. Таким образом, Храповицкий, сохраняя столичный статус, не терял расположения здешних землевладельцев.

Получив имение в наследство, В.С. Храповицкий нашел усадьбу не в лучшем состоянии: 18 905 десятин удобной и неудобной земли, старый барский дом, запущенный парк, пришедшее в упадок хозяйство. Все это, вместе взятое, приносило ничтожный доход. Приняв во внимание, что имение само по себе обладает огромным потенциалом за счет богатых запасов леса, Храповицкий решился на коренное переустройство Муромцева, начиная с парковой растительности и заканчивая крестьянскими избами. В этом ему помогла щедрая природа края. Грунт вполне пригоден для земледелия, но главным богатством края являются леса, покрывающие большую часть территории имения. Именно преобладание лесов и определило характер хозяйства.

Вся жизнь в поместье концентрировалась вокруг господского дома. Замок – самая экзотическая и интересная в архитектурном плане часть всего комплекса. Дом начали строить с приездом Храповицкого в июне 1884 года. Архитектором дома был Бойцов, специально выписанный из Москвы. Надо сказать, что Бойцов руководил строительством всех построек в усадьбе, и благодаря этому все строения являют собой единый ансамбль. Строительными работами руководил московский подрядчик Веденеев.

Дом строился в два этапа (1884 – 1887 гг. и 1906 г.). Храповицкий заказывал материалы во всех концах России: мрамор для лестниц поставлялся Губониным, метлахская плитка – Каса и Дюра, финские изразцы из заведений Пригница, кирпич и лес – с собственных заводов.

Эклектический стиль определяет оригинальный облик строений, вовсе не типичный для этих мест. Необычное сочетание романского и готического стилей уподобляет дом Храповицкого средневековому замку. Мы переносимся в иной мир, населенный благородными рыцарями и прекрасными дамами.

И в то же время имение строилось с учетом всех нововведений. В замке был установлен телефон, построена собственная телеграфная станция, проведены электричество, водопровод и канализация. Роскошно были отделаны внутренние покои. Все, даже мельчайшие детали, заказывалось исключительно у столичных мастеров. Гажицкий, составляя опись имения в 1887 году, назвал его «царским» и писал: «Паркетные полы, живописные и резные по дереву потолки, стены и двери, полированные деревом…» Роспись потолка в аван-зале, декоративная живопись в гостиной и столовой были выполнены известным московским художником Томашки. Украшением интерьера являлась большая коллекция картин.

Во дворце было примерно 80 комнат, из них особую ценность представляла зеркальная комната, стены которой были увешаны только зеркалами. Мебель Храповицкий заказывал у Шмита, придворного фабриканта, обойщика и декоратора. Помимо мебели дом украшали изящные безделушки, делающие обстановку более уютной и домашней: скульптуры Ботта, коллекция оружия, вазы, фарфор, зеркала, бронза – от царского поставщика Эберта, столовое серебро от Фаберже.

Существует легенда, что толчком к строительству имения послужил спор Храповицкого с неким иностранным бароном. Принимая Храповицкого у себя в роскошном замке, барон заметил, что русские не могут себе позволить построить нечто подобное, а Владимир Семенович, оскорбившись, решил доказать иностранцу, что тот не прав. Через несколько лет барон был приглашен в гости к Храповицкому. Увидев конюшни, он воскликнул: «Что я вижу! Это же мой замок! Но почему здесь нет ни цветников, ни клумб?» На что удовлетворенный хозяин ответил: «Они здесь и не нужны. Это всего лишь мои конюшни». Действительно, лошади были страстью Храповицкого наравне с собаками. В его конюшнях находились лучшие скакуны заводов Головнина и Шереметева. Огромный двор предназначался для разведения птицы, любитeльницeй которой была сама хозяйка. Каретный двор был рассчитан на большое число гостей, а также для карет, дрожек, колясок и саней самого Храповицкого, которые он заказывал только у Петтерсона.

В целом насчитывалось до семидесяти построек на общую сумму 250 810 рублей, из которых самым дорогим являлся замок (150 000 рублей).

Важным компонентом любой усадьбы является храм, был он и в Муромцеве. В 1899 году Храповицкий обратился с просьбой к епископу Владимирскому и Муромскому о разрешении на строительство храма в честь святой Царицы Александры. Он мотивировал свою просьбу тем, что в имении работает много народу, а ближайшая церковь далеко, и надо увеличить строительство православных храмов в связи с появлением сект. Но, видимо, были другие, более важные причины. Строительство личного храма завершило процесс изоляции имения от внешнего мира. Это укрепляло и отношения Храповицкого с императорским домом, так как царь не мог остаться равнодушным к такому подарку. Просьба была одобрена, и вскоре храм был освящен. Архитектором был тот же Бойцов, и поэтому для стиля характерна все та же эклектика, но с чертами московского барокко. Внутреннее убранство было столь же роскошно, как во дворце: серебро от Фаберже, канделябры, крест и утварь от дома Соколова. Мастерская Медведева изготовила иконостас с иконами работы школы Васнецова. Настенная роспись художника Томашки. К сожалению, к какому типу относится храм, точно сказать нельзя: сведения противоречивые. Одни говорят, что это был лишь барский храм, другие – что он имел свой приход из жителей окрестных деревень.

Фоном, связующим части архитектурной композиции, является парк. Храповицкий подошел к закладке парка не менее серьезно. Лучшими строителями парков считались Куфельт и Энке. Они были приглашены в имение. Кроме того, к Храповицкому приезжал А.Регель – один из основателей садового искусства того периода. Парк состоял из трех частей:

– итальянская – из водных каскадов на террасах и водных партеров,

– французская – из фонтанов, оранжерей и площадок для игр,

– английская – из аллей, полян и прудов, она была пристроена к остальным в 1910 году.

Содержание имения требовало огромных людских ресурсов. В усадьбе трудились крестьяне близлежащих деревень, принадлежащих Храповицкому. Основные силы шли на земледелие, однако в имении также развивалось ремесло. Крестьяне жили отнюдь не бедно, а некоторые даже зажиточно. Храповицкий заботился о своих людях, строил для них дома. Несомненно, своим уютом поместье во многом обязано вниманию хозяйки. Елизавета Ивановна внесла в становление усадьбы свой чисто женский вклад. Она занималась разведением птицы, цветов. В имении по ее распоряжению поставлялись доркинги, лафлеты, гуданы, золотистые фазаны, царские утки, тулузские и китайские гуси, белые и черные лебеди, голуби. Хозяйка сама вела дела, проверяла отчеты и рапорты. В.С. Храповицкий состоял в обществе охраны животных. Изящное украшение сада –цветочные клумбы – тоже ее заслуга. Занимаясь разведением цветов, она стремилась привить на своей земле новые культуры. На ее имя постоянно приходили семена самых разных растений: тюльпаны, крокусы, нарциссы, гиацинты, розы, лилии, цикламены, гладиолусы – они составляли яркие, причудливые клумбы, облагораживая пейзаж.

Чтобы содержать имение, Храповицкому необходимы были огромные средства. Хозяйство должно было себя окупать. Как известно, основное богатство нашей полосы – леса. На них Храповицкий решил строить хозяйство. По оценке Тюрмера, в 90-е годы прошлого века граф владел лесом на сумму примерно 3 000 000 рублей. До 1887 года на местном стекольном заводе Храповицкий сбывал лишь валежный и сухостойный лес, который уходил буквально за бесценок; и он решил использовать все возможные ресурсы, чтобы увеличить сбыт и доходы. С. 1888 года Храповицкий начинает торговать сырым лесом, стройматериалами и дровами. Снова появилась необходимость в сведущем человеке, и в имение приглашен известный лесовод графа Уварова Тюрмер, но тот принял приглашение не сразу. Пока Тюрмер колебался, Храповицкий пригласил своего зятя Герле. Вскоре Тюрмер и Герле работали вместе.

Еще в 1886 году в Ликино быша построена лесопильня, где и перерабатывался поставляемый лес. Через девять лет Храповицкий на свои деньги учреждает акционерное общество «Лесные склады Храповицкого» с капиталом в 300 000 рублей. В акционерное общество входили лесопильня, смолокурня и скипидарные заводы. В губернии была усовершенствована переработка леса, что облегчало его дальнейший сбыт и открывало далекие перспективы. Хороший предприниматель просчитывает на несколько шагов вперед. Огромное внимание Храповицкий уделял восстановлению вырубленного леса. Он понимал, что за этим лесом – будущее. Задумываясь о расширении рынка сбыта, Храповицкий чаще бросал взгляды на Москву. Необходима была связь со столицей, для этого и была построена собственная железнодорожная ветка от деревни Ликино до станции Горки Муромской железной дороги. Кстати, здание вокзала проектировал все тот же Бойцов, который предложил проект с присущим ему размахом. Но здесь Храповицкий сам выдвинул более простой и приемлемый вариант, который и был принят. На железной дороге работали паровозы системы «Крауз», их граф купил в 1896 году на мюнхенском заводе О.Шпеннермана. Умело руководимое лесное хозяйство давало огромный доход, позволяя содержать имение, вести жизнь на широкую ногу в столице и за границей. Успешная предпринимательская деятельность не осталась без внимания властей. 24 июля 1903 года В.С. Храповицкий за особые заслуги в области разведения леса был награжден свидетельством и серебряной вазой чеканной работы, а также золотой медалью Министерства земледелия и государственных имуществ. Кроме лесных заводов, Храповицкий владел кирпичным, обеспечивая свое имение кирпичом. Также он владел тремя мельницами.

Из садов и оранжерей граф тоже извлекал доход. Обеспечивая экзотическими фруктами имение, он продавал часть урожая в Москву примерно по 15 рублей за сотню (персики, абрикосы, французские сливы). На территории имения находились две теплицы, две оранжереи, ряд парников на общую сумму 10 000 рублей, два фруктовых сада, где произрастали груши, яблоки, смородина, малина, вишня. Огород составлял две десятины, там выращивали картофель, горох, огурцы, зелень, капусту. Все эти фрукты и овощи шли на продажу, принося Храповицкому доход. Единственное, что не сбывало имение, – это хлеб: он весь шел на внутреннее потребление.

Как было уже сказано выше, в оранжереях Храповицкого росло множество экзотических фруктов. На каждый праздник жена Храповицкого собирала крестьянским детям подарки, состоящие из корзиночки, полной фруктов. По большим праздникам подарки делались и взрослым. Храповицкий очень ценил своих людей и пытался им всячески помогать. Одному из своих истопников Храповицкий на собственные средства построил каменный дом, до сих пор выделяющийся среди остальных в деревне. В настоящее время этим домом владеет внучка истопника. Кроме того, специальный музыкальный дом был построен для музыкантов оркестра, а также ряд домов для мастеров, рабочих и лесников.

На имя Храповицкого нередко приходили письма с просьбой о материальной помощи. Особенно часто в фондах архива встречались письма от семьи Литвиновых, с которой Храповицкий находился в дружеских отношениях. Чаще всего деньги просили на лечение и на поступление в учебные заведения.

Для обучения крестьянских детей Храповицким были построены две школы: начальная (четырехклассная) и музыкальная (по-другому, художественная). Обучение в обеих школах было бесплатным. Для школы было построено двухэтажное белокаменное здание. К сожалению, нам не удалось выяснить, каков был учительский состав. Около двух лет назад это здание было продано, и в настоящее время там проживают несколько армянских семей.

В 1890 году Храповицкий открыл музыкальную школу на Бору, в которой велось обучение деревенских мальчиков игре на народных смычковых и духовых инструментах, а также хоровому пению. На средства Храповицкого были наняты учителя-специалисты, куплены музыкальные инструменты и, редкие по тем временам, ноты. Инструменты Храповицкий покупал только у лучших мастеров. Школа выпускала оркестрантов-профессионалов. Знаменитый оркестр Храповицкого, состоящий из выпускников музыкальной школы, играл не только в имении. Впоследствии музыкантов из имения с удовольствием принимали во Владимире, Москве, Петербурге. Музыкальная школа располагалась в деревянном здании, которое, как и многие другие, рушится теперь на глазах.

Храповицкие очень много времени и средств уделяли благотворительной деятельности, заботясь об улучшениях не только в своем имении, но и в целом по губернии. В 1895 году В.С. Храповицкий был избран почетным членом Общества Святого Равноапостольного Великого князя Владимира. Все, кто работал нa Храповицкого, вспоминают его как доброго, отзывчивого, но очень строгого и требовательного человека. За свое хорошее отношение он требовал исполнительности и преданности, но был щедр и отзывчив, чем и прославился в народе.

Наступил 1917 год. К этому времени имение достигло своего расцвета: великолепная усадьба, великолепные леса, современная технология ведения лесного хозяйства, две железнодорожные ветки. Но с приходом к власти большевиков Храповицкому, одному из богатейших людей Владимирской земли, являвшемуся предводителем губернского дворянства, ничего не оставалось, как покинуть Россию. Скорее всего, Храповицкие отправились во Францию, где обычно жили зимой. Нам ничего не известно об их дальнейшей судьбе. Некоторая информация о жизни Храповицких содержалась в письме Елизаветы Ивановны Храповицкой, которое она прислала в 1928 году на имя крестьян села Ликино Судогодской волости с просьбой о материальной помощи. Как видно из этого письма, Храповицкие остались без средств к существованию. Все их богатство, накопленное с таким трудом, осталось в России на разграбление.

В 1918 году имение было национализировано. В этом же году вышло «Положение о заведовании и управлении имениями, имеющими общегосударственное значение и принятыми на учет губернскими комиссариатами земледелия».

20 апреля 1918 года постановлением коллегии Владимирского губернского комиссариата комиссаром имения Храповицкого был назначен Беляков, а управление должно было осуществляться на коллегиальных началах. Председателем коллегиального управления стал представитель российского экономического совещания Гольде. Однако губернская учетно-контрольная комиссия, проведя ревизию счетоводства и общего ведения дел в имении, сочла деятельность Гольде контрреволюционной. Приказом от 1 июля 1918 года Владимирского губернского комиссариата Гольде был отстранен от должности, заключен под стражу, а его дело было передано в ЧК.

Хотя Гольде и был освобожден после телеграммы, присланной 19 июля из ВЦИК, управление имением было передано губернскому комиссариату земледелия. Однако расхищение продолжалось. Необходимо было что-то делать, чтобы доказать, что большевистская власть может навести порядок. В 1921 году возникла идея создания лесного техникума, так как главный комитет профессионального образования считал, что Муромцево – самое благоприятное место для открытия лесного учебного заведения (кстати, Храповицкий тоже понимал необходимость создания техникума, он даже подавал прошение об этом, но исполнить свое желание ему не удалось). Вся организационная деятельность была возложена на профессора В.И. Перехода. Но не было ни денег, ни материалов. Летом 1921 года было решено использовать имение как основу для техникума. 1 ноября 1921 года сели за парты первые две группы студентов (60 человек), а 31 декабря состоялось его торжественное открытие.

Но имению не повезло с новыми владельцами. В течение пятидесяти шести лет (пока лecхозтехникум располагался во дворце) имение разворовывалось и перестраивалось так, что прежние владельцы не узнали бы его, вновь увидев. Главную башню превратили в водонапорную, на самый ее верх затащили бочку и подвели к ней трубу таким образом, что бочка переполнялась и заливала все стены, разрушая кирпич. Огромный танцевальный зал был превращен в спортивный с баскетбольными щитами. Комнаты стали аудиториями, с досками и партами. Паркетный пол покрасили масляной краской. Великолепная мебель была вывезена из имения и распродана, скульптуры, вазы и прочие декоративные украшения были разбиты или украдены. Каскады и пруды высохли. Бывший скотный двор был превращен в столовую и общежитие для студентов. Уход за парковыми деревьями был прекращен, парк запущен.

В 1924 году советская власть подобралась и к церкви святой Александры. Заведующий Владимирским губернским музеем А.И. Иванов составил заключение, содержащее следующие пункты:

«Вся архитектура церкви, построенной в стиле русского позднего барокко, должна быть сохранена в целости и неприкосновенности, так как церковь является ценным памятником новейшего зодчества, поэтому подлежит охране. Могут быть сняты только кресты.

Все иконы в иконостасе, выполненные художественной школой Васнецова, должны быть переданы в музей, так как являются образцами новейшего художественно-религиозного письма.

Церковь может быть использована под клуб или другие цели».

На самом деле здание церкви было использовано под склад горюче-смазочных материалов, а вскоре и вовсе заброшено. Лишь в 1968 году исполком областного совета своим решением поставил Муромцево на учет как памятник архитектуры. Однако все осталось по-прежнему, было лишь прикреплено два десятка табличек к сохранившимся деревьям.

Пока в главном здании находился техникум, замок еще как-то существовал. Но в 1977 году техникум переехал в новое здание, а замок был оставлен на разграбление. Пустой, он разрушался еще быстрее. В течение 20 лет в него мог войти любой и взять что угодно.

Замок рушился на глазах. Обвалилась кровля, всюду был хлам, грязь, мусор. В 1989 году был сделан первый шаг к возрождению: группа иностранной молодежи разгребала мусор. Но потом опять наступило затишье. В конце 1990 года научно-производственной ассоциацией «Новая технология» районному исполкому был представлен проект создания гостинично-реабилитационного центра с привлечением иностранных капиталов (с последующей постепенной выплатой иностранному участнику его вклада). Процентная доля распределялась следующим образом: исполком – 51%, ассоциация – 49%. Все хлопоты и заботы по созданию предприятия, по привлечению иностранных капиталов и специалистов ассоциация брала на себя. Но надеждам на восстановление имения не суждено было сбыться. Договор не был подписан. «Вся общественность нашего района неоднократно на страницах печати, в облисполкоме поднимала вопрос о необходимости восстановления памятника культуры – главного дома и церкви», – писал один из старожилов Фролов. Но это было не совсем правдой, ведь именно общественность, сами жители поселка в буквальном смысле загубили все договоры и проекты. В 1992 году в замке еще сохранялась минимальная часть обстановки, обшивка на стенах. Об этом свидетельствует фильм, снятый Владимирским телевидением. В 1994 году Владимирский тракторный завод на свои собственные средства восстановил кровлю замка. В 1995 году в замке возник пожар, едва не уничтоживший все здание. Причиной пожара стали детские шалости. Его тушили три дня, и от крыши, обстановки ничего не осталось. В настоящее время замок находится в полуразрушенном состоянии: нет ни крыш, ни половых перекрытий.

В 1996 году на средства жителей началось восстановление церкви. Вместо разрушенной колокольни была возведена пристройка, явно уродующая памятник искусства, однако на большее денег не хватило. С апреля 1997 года в храме началась служба, которую и по сей день служит отец Георгий. Горюче-смазочные материалы, находившиеся долгое время в здании, дают о себе знать и по сей день: роспись облупилась, пол постоянно сырой из-за испарений, в самой церкви стоит запах бензина.

В иконостасе нет тех драгоценных икон, что были раньше, вместо них обыкновенные, не столь ценные. Единственной иконой, которую удалось найти, стала икона Боголюбивой Божьей матери. Она была обнаружена директором судогодского магазина-музея «Антиквар» А.Третьяковым у жительницы деревни Лаврово. В здании почты и телеграфа расположено общежитие для учителей техникума и небольшой музей техникума. В здании бывшего скотного двора расположилась столовая для рабочих. В полуразрушенном состоянии находится музыкальная беседка на берегу прудов и некогда великолепные конюшни.

Лодочная станция отреставрирована и превращена в Дом народного творчества, который используется для проведения народных праздников. Остальные постройки разрушены или сожжены (на месте театра находятся продмаг и столовая).

Самым парадоксальным является то, что архивные материалы, недолговечные бумажные документы в настоящее время сохранены людьми почти полностью, а вот каменные и деревянные здания уничтожены или почти уничтожены. В чем же дело?